Раз мне любезно разрешили выложить написанный на заказ фанфикшн - я его собственно и выкладываю.
Поскольку писан он на заказ - ко мне никаких претензий.
И да, этого аниме в списках того, что "низзя" не нашел. Так что вот собственно.
Без названия.
Автор: Изури ака Плутоника
Фендом: Saiyuki
Жанр: яой.
Рейтинг: PG-15 /с натяжкой/
Пейринг: Sanzo/Goku
Саммари: "полумрак, санзо, жара... одни к комнате..." (с) Гоку
Дисклеймер: Казуя Минекура имеет всех.
Читать фикВсе слишком просто. Даже банально. Страдания - вот из чего состоит наша жизнь. И преодоление страдания - вот что составляет цель этой самой жизни. Если бы еще люди это знали. Они смешные, эти люди. Говорят что верят в богов, но вспоминают только тогда, когда случается что-то плохое. Говорят что любят, но тут же предают в наиболее выгодный им момент. Говорят что хотят жить, но сами же себя и убивают. Говорят, говорят, говорят, но не слышат. Ни собеседника, ни себя самих. Как мухи, вечно жужжащие над ухом. И не прогонишь. Страдания...
Санзо затушил очередной окурок в пепельнице и подумал что неплохо было бы ее очистить. Но вставать было откровенно лень. Жаркий июльский полдень окутал Храм со всех сторон словно туманом. Прозрачное марево чуть дрожало в ярких лучах палящего солнца. В саду, куда вот уже какой час смотрел Санзо, никого не было. Оно и понятно. Никто в такую жару добровольно и носа не высунет до вечерней молитвы. Только мухи жужжат под потолком. И мешают сосредоточиться. Страдания...
Как там дальше-то по тексту? Ага... Именно. Отрешиться. Вот только в голову совсем иные мысли лезут и совсем иные слова отдаются гулким эхом.
"Живи ради себя..." Совсем не-буддистски выходит. Жить - значит страдать. Тогда зачем жить? Чтобы потом снова родиться? Бред... Религия, вероучение, мать его... Кто только это все придумал? Найти бы - да убить. А если уже мертв - воскресить и опять убить. Хорошо еще что монахи относятся к его личности с уважением и не пытаются упросить совершать бессмысленные поступки в виде проповедий и наставлений. Что он может им сказать? Думайте сами? Ищите ответы на свои вопросы и живите ради себя?
- Санзооо...
Рыжий ураган появляется настолько незаметно, что блондин чуть ли не дергается от неожиданности. И тут же затягивается сигаретой, делая вид что ничего не случилось.
- Твою мать, глупая обезьяна! Какого черта ты орешь над самым моим ухом!
Гоку виновато улыбнулся и чуть передернул плечом, в точности как это делает Санзо, когда недоволен. Но сегодня выговаривать Гоку лень. Жара ощутимо давит, проникая даже через тончайшие дзори и наполняя собой комнату. И никуда не денешься. Остается только сидеть и курить.
- Ну Санзоо... Я же не виноват что ты задремал...
Конечно не виноват. И в том что на улице такая дерьмовая погода он тоже не виноват. И в том что у Санзо ОПЯТЬ плохое настроение виноват лишь сам Санзо, а никак ни Гоку. Оба прекрасно это понимают, но высказывать все эти мысли вслух - лениво. Любое лишнее движение только усиливает духоту. Страдания...
Санзо заносит окурок над пепельницей и замечает что она переполнена. Чуть вздыхает и вновь подносит окурок ко рту. Гоку хватает пепельницу и вихрем вылетает в дверь, успевая крикнуть:
- Я быстро!
Монах провожает его долгим взглядом и вновь обращает взор на сад. Вот кого действительно не волнует ни жара, ни холод, - так это обезьяну. Животное, что с него и правда взять? С тех пор, как Санзо привел его в Храм, голос стал чуть тише и терпимее, но все равно звучал в голове, напоминая о том, что жизнь Санзо как-то незаметно разделилась на "до" и "после" восхождения на злосчастную гору в поисках источника шума в голове.
"Шум" возвращается, ужасно гордый собой подбегает к низкому столику и бряцает по нему пепельницей, продолжая улыбаться во все тридцать два зуба.
- Вот, Санзо!
Санзо только прикладывает ладонь к уху, кривясь от противного звука, и тушит окурок, сильно вминая его в гладкую поверхность металла. Гоку чуть сглатывает и отползает на небольшой расстояние; слишком хорошо он выучил все выражения лица Санзо. И сейчас тот явно недоволен. Даже слишком.
Но жара действует коварно, притупляя мысли и немного тормозя реакцию. И вместо того, чтобы дотянуться до веера и как следует огреть "тупую обезьяну" по голове, Санзо лишь прислоняется спиной к нагретой солнцем стене и закрыв глаза, вопрошает в никуда:
- И за что мне все это?...
Гоку помалкивает, устраиваясь на полу рядом с кроватью Санзо, шумно вздыхает и выдает свое неизменное:
- Санзооо.... Я есть хочу..
Монах устало приоткрывает глаза и отнимает ото рта сигарету:
- Есть хочешь - сходи на кухню.
Гоку этого разрешения только и ждет. И услышав заветные слова - тут же выбегает из комнаты. Санзо смотрит ему в след и отмечает что в сотый раз напоминать о соблюдении в Храме тишины не стоит. Во-первых, лениво; а во-вторых, все равно никакого толка.
Когда возвращается Гоку, жуя на ходу сочную хурму и придерживая около груди еще пару фруктов, Санзо дремет, опустив руку к самому полу с полувыкуренной сигаретой.
Гоку вздыхает, кладет фрукты на стол, подходит к окну и задвигает дзори, затем так же тихо опускается перед Санзо на колени и осторожно, стараясь не разбудить, вытаскивает тлеющую сигарету.
Пальцы у Санзо слишком тонкие и длинные, совсем не такие, как у остальных монахов. Да и к монахам его причислить сложно. Он словно возвышается над всем этим Храмом, да что там говорить - над этим миром. Как Бог.
Сигарета давно покоится в пепельнице, а Гоку все сидит и любуется на пальцы
монаха. И совсем неожиданно для себя подносит их в лицу, с благоговейным трепетом касаясь губ.
Руки у Санзо, несмотря на удушающую жару, холодные. И Гоку осторожно дует на эти длинные и тонкие бледные пальцы, пытаясь хоть немного их согреть свои дыханием.
Монах чуть шевелит ими и обезьяна замирает, боясь что Санзо проснулся ипокорно ждет удара веером, но ничего не происходит. Наверное просто что-то снится, - решает Гоку и вновь окутывает теплом руку монаха.
Этот странный момент затягивается. Санзо спит, а Гоку откровенно не знает что делать дальше. И нерешительно поднимает взгляд на спящего блондина. И тут же осознает свою ошибку: в полумраке комнаты Санзо похож на божество, его лицо, вечно напряженное и с морщинами на высоком лбу, - сейчас спокойное, чуть печальное и немного отрешенное. Словно это совсем другой Санзо, не тот, которого знает Гоку.
И рука сама тянется к длинным золотистым прядям, падающим на лицо, - всего-то - дотронуться до них и проверить - настоящий ли перед ним Санзо? Где-то на краю сознания всплывают странные мысли о том, что когда-то это уже было. Раньше. Немного иначе, но было.
Пальцами перебирать пряди волос цвета расплавленного золота... Нет, не золота, а солнца! Они кажутся обжигающими, горячими, чуть влажными от жары. Интересно, а солнце - оно такое же?
- Оно беспощадное, убивающее любого, кто подлетит к нему слишком близко. Безжалостное и жестокое, - раздается вдруг чуть хриплый ото сна голос Санзо и в темноте на Гоку пристально смотрят темно-сиреневые глаза.
Тот пытается отшатнуться и скатиться с кровати как можно быстрее, но те самые длинные и тонкие бледные пальцы удерживают запястье, а пронзительный взгляд заставляет застыть на месте.
- Санзоо.... Я только...
- Я не солнце, - продолжает Санзо, нащупывая свободной рукой сигареты. - Я не солнце и никогда себя им не считал. Слишком глупо нас сравнивать, обезьяна.
- Я не обезьяна! - вертит головой Гоку, с вызовом глядя на Санзо; однако вырываться уже не хочет. Вместо этого в голове вертятся шальные желания. Что будет - если вот сейчас дотронуться до щеки монаха, пройтись по ней до подбородка, прикоснуться к этим вечно сжатым губам и почувствовать их вкус только что бы сравнить - а солнце, оно такое же?
-Я не обезьяна, - уже тише повторяет Гоку и, набрав в легкие воздуха, трепетно проводит пальцами по щеке Санзо, в любой момент готовый получить либо веером по голове, либо пулю в сердце. Но этот день слишком странный, и в полумраке комнаты раздается лишь тяжелый вздох Санзо.
- Я же говорил - я не солнце, - устало произносит блондин, прислоняясь головой к стене. - Именно поэтому ты еще не сгорел.
- Ты - лучше солнца, - бормочет Гоку, стыдливо сползая с кровати. - Ты даришь мне свет даже тогда, когда солнца нет на небе! И... и...
Дальше Гоку просто что-то шепчет: неразборчиво, несвязно, путаясь в словах и
объяснениях. Санзо курит и уныло отмечает про себя что сегодня слишком бестолковый день, который не спешит заканчиваться. А за бумажными дверями - палит настоящее солнце, с которым его сравнили первый раз в жизни.
Солнце...
Правда что ли так похож?
- Хуже - лучше...
Все это бесполезные слова, за которыми скрывается суть вещей, - выдыхая дым, говорит Санзо, прислушиваясь к тихому шепоту обезьяны. - Если ты так отчаянно веришь в то, что я для тебя Солнце, тебе нужно доказывать это своими поступками, а не глупыми словами.
И тут же ругает себя за неосторожно высказанные слова. Но менять что-то - слишком поздно. Да и стоит ли теперь?
Солнце, да?...
Губами касаться обнаженного тела, приникать к нему с трепетом, осторожно,
боясь обжечься и сгореть. Интересно, а солнце - оно такое же? Гладкое, горячее и безумно роскошное?
- Довольно, - слышится в тишине голос
Санзо, и Гоку ощущает его горячее дыхание и чувствует силу его рук. Если Солнце и правда такое... То это страшно. Сиреневые глаза монаха сейчас почти черные; в голосе появились незнакомые нотки, слишком резкие, но в тоже время приятные.
Гоку оказывается прижат к теплой простыне, а руки Санзо словно крылья бабочки парят над его одеждой, - и он сам не понимает как оказывается полностью обнажен. Тело сразу же сковывает холод, который идет от этих холодных длиных и тонких бледных пальцев, что властвуют сейчас на его груди, животе и ниже, там, где...
- Санзооо....
Губы сами складывают имя, которое звучит теперь совсем иначе. Испуг, мольба,
желание, и страх что вот сейчас все закончится. Но нет, не заканчивается.
Только взгляд у Санзо становится совсем пронзительным и очень непривычно ловить его дыхание у самых губ, у шеи, около уха. А так оно и есть - Санзо неожиданно оказывается всюду: окружает собой как лучами солнца. И когда он быстрым поцелуем приникает к губам, Гоку кажется что вот сейчас он умрет. Что неведомая сила уничтожит его прямо здесь, в душном полумраке, - потому что не может такого случиться.
Санзо его... поцеловал! Само Солнце...
Дорожка из поцелуев опускается все ниже, а тело захлестывают странные, но такие приятные ощущения. Очень непривычно видеть и ощущать Санзо настолько близко от
себя; несмело проводить рукой по его плечам, касаться его лица и тихо стонать в самые губы, обычно кривящиеся в усмешке.
Испуганно хватать ртом воздух, когда длинные тонкие бледные пальцы проводят в низу живота и ниже; прерывисто дышать и полностью отдаваться этим волшебным
пальцам, стараясь не думать о том, насколько происходящее сейчас неправильно и нереально.
Думать становится все труднее; мир причудливо сужается до размеров полутемной комнаты, жаркого дыхания Санзо и прикосновений, что становятся все быстрее и быстрее, Гоку выгибается и с легким полустоном-полувздохом откидывается на подушку:
- Санзооо...
Санзо проводит тыльной стороной ладони по его щеке и что-то тихо говорит; Гоку разбирает лишь последнее слово и не понимает к чему оно относится.
"Страдания"?
Боль возникает сразу, неожиданно и неприятно заставляя вскрикивать и прикусывать губу до крови. Если это страдания и есть, - то слишком незначительные. Ведь рядом же Санзо, - Солнце, что и правда опаляет, порой причиняет боль, но также согревает в холод и светит ярче всех. А раз так - то это совсем и не больно.
И правда - боль постепенно затихает, уступая место иным чувствам. И вот уже резкие движения становятся приятными, исчезают последние остатки дискомфорта и по телу разливается ощущение блаженства.
- Все-таки ты - Солнце, - шепчет Гоку, обвивая шею Санзо руками и прижимая к себе.
Санзо лишь криво улыбается и целует его в уголок губ:
- Думай что хочешь, глупая обезьяна.
Сигаретный дым медленно кружит вдоль открытого окна. Санзо курит и вновь смотрит на пустующий сад. Где-то в мозгу сквозь пелену тумана бьется мысль что теперь это - навсегда. А, ну и пусть. Как говорится в учении? Страдания.
Где-то далеко на горизонте небо отчаянно темнеет, серых туч становится все больше и больше. И уже слышатся раскаты грома; и вся эта черная масса медленно наплывает на Храм. Удушливый день сменяет предгрозовой вечер.
Санзо лениво курит, поглядывая на зарницы, сверкающие в отдалении, а у ног его мирно спит Гоку. Правда скоро придется его разбудить и выдворить за пределы комнаты. Да, и не забыть пригрозить расправой, если посмеет заглянуть, пока будет идти дождь. А он непременно будет. До следующего утра. Что-что, а предсказывать погоду Санзо умел. Но не любил.
Страдания, что поделать...